Блин, хотелось бы мне, чтобы я никогда не находил эту долбаную лампу. Сраный, мать его, джин. Ну и мне стоило ляпнуть такую херню, не так ли? "Я хочу стать бессмертным!". В большинстве случаев джин даже не может сделать тебя бессмертным, но наш Сим Салабим Семи Ветров просто щёлкнул пальцами и сказал "Ну всё, готово". Сказать, что я был ошарашен — ничего не сказать. Я даже не помню, какие ещё два желания я загадывал. Да и какая к чёрту разница, сейчас-то.

Какое-то время всё это было охренительно. Как два пальца прыгал с высоток, попадал под пулю, шарахался электричеством, жрал стекло, перепробовал весь экстремальный спорт... Всё попробовал. Ничто не могло убить меня! А затем мои друзья и родственники стали умирать. Это конечно был полный отстой. Затем я завёл новых друзей, но и они померли. После шести или семи кругов я решил, что друзья того не стоят. Жил, как долбаный отшельник. Пфф... Сколько времени это длилось? Два, три, четыре тысячи лет? Я бы дал четыре. Потом снова стал общаться с людьми. Завёл новых друзей. Они конечно тоже померли, но я уже успел смириться с этим.

Вообще, человечество за несколько сотен миллионов лет успело понаделать много всякого удивительного дерьма. Поначалу было клёво наблюдать за всем этим. Перевидал все виды планет, наблюдал, как люди двигают звёзды и строят всякие сферы Дайсона, даже как они вылечили себя от всех возможных болезней и стали жить дольше. Было оооочень клёво иметь друзей, которые не помирают через одну или две сотни лет. Но затем они стали эволюционировать. Люди то там, то тут превращались в чистую энергию, а я вот не мог делать такие клёвые штуки, так как застрял в своём бессмертном теле. В итоге я вернулся обратно на Землю, чтобы глянуть, как они там уживаются, но как оказалось, она уже давно всеми покинута. И вот я застрял на этой бесполезной планетке, которую я повидал уже миллион раз, и заняться мне было нечем. Да, планетка хорошенько изменилась за то время, пока я отсутствовал, но на ней всё равно никто не появлялся уже миллион лет или более. В общем, было адово скучно. Помню, я тупо сидел на краю скалы и смотрел на то, как континенты дрейфуют друг к другу. Хоть подыхай от скуки.

Но затем всё становилось всё жарче и жарче. Конечно, моя бессмертная жопа и может выстоять любую температуру, но это не значит, что мне не было неприятно находиться в жаре. Чёрт, да на Земле было жарче, чем промеж двух трахающихся крыс в шерстяном носке. Ну а затем океаны стали кипеть. Это конечно было что-то — видели бы вы своими глазами. Я даже отправился немного в них поплавать. Офигенно умная, блин, идея. Я потерял счёт времени, и перед тем, как я даже осознал это, океаны уже выкипели, а я сидел на дне. Куда бы я не пытался протопать — ОПА! Континентальный шельф, дуй обратно. Мне понадобились тысячи лет, чтобы найти дорогу обратно. Хотя Земля к тому моменту уже превратилась в полную пустыню. А после в небе можно было увидеть галактику — она была огроменной и затмевала собой всё над горизонтом. Со временем невозможно было отличить звёзды этой галактики от тех, которые до этого в небе висели. И они начали вращаться в странной последовательности — что "старые", что "новые" звёзды. То ещё шоу, скажу вам прямо. Самая интересная хрень, которую я видел за всё это время. Но затем, спустя какое-то время, когда я уже попривык к этой ляпоте, долбаное Солнце взорвалось.

То, как Солнце взрывалось само по себе, было ещё круче, чем весь этот "звёздный парад". Взрыв был огроменным. Да и жарко было, как в пекле, но оно того стоило. Вот так БАБАХ! — и эта хреновина начала взрываться. Взрыв длился миллиарды лет. Поначалу было офигенно, но блин... дайте чему угодно достаточно времени, и это вам наскучит. К тому моменту, как всё закончилось, на Земле наступила какая-то "вечная ночь", да и сами остатки довзрывавшегося Солнца были не ярче тех звёзд, что вдалеке. Не говоря уже о том, что вокруг было настолько холодно, что хоть жопу отмораживай до костей.
И вот я ждал. И ждал. И ждал. Я запоминал местоположения звёзд и давал им всем всякие имена. И снова ждал. Было так нихренительно холодно, что я просто сжался и не двигался. Я даже не могу сказать, как долго я ждал — было слишком холодно, чтобы задумываться о таком. Как же долго я ждал.
А затем случилось самое дерьмовое. Прозвучал бьющий по ушам звук, прямо какой-то рык. И небо было в огне. Снова становилось жарко. Ветер бил всё сильнее и сильнее, пока меня не унесло с Земли, как пушинку. Это была самая громкая штука, которую я только слышал в своей жизни, а затем я попросту обнаружил, что отдаляюсь от земной орбиты. Когда я улетел достаточно далеко, вот тогда до меня допёрло, что случилось. Скорее всего, астероид или что-то подобное. Большая херовина должна быть — учитывая, что солидный кусок планеты попросту разнесло, и большая её часть горела красным от магмы.
А теперь скажу вам честно — помните, как я говорил вам, насколько холодно мне было на Земле без Солнца? Так вот, это всё херня. Открытый космос — вот там реально холодно. Это, и ещё плюс то, что не подышишь особо... Господи, неприятное было местечко. В итоге вот так вот я отдалился от солнечной системы. Какое-то время я ещё мог видеть огромное облако того дерьмеца, что осталось после взрыва Солнца. Но после я просто летел и летел и летел... Это было офигенно долго. Я бы дал триллионы лет. Иногда я приземлялся на планеты, и даже звёзды. Если я приземлялся на планету, то тогда я находился на ней миллиард лет, или где-то близко, пока по ней не попадал очередной долбаный астероид. А когда попадал на звезду (горячо, как в печке), я просто ждал, пока она не взорвётся, отправляя меня в другом направлении. Полный отстой.

Ну а затем я попросту отдалился от галактики вообще. Конечно, она не была похожа на ту огромную воронку, что нам вбивали в голову в школе. Скорее некая нестабильная жижа из космической фигни. И вот я летел и летел без всякой возможности дышать. Я пролетал мимо других галактик. Даже из своего положения я видел, как взрываются в них другие звёзды. Поначалу это было клёво, но затем, я так полагаю, в галактиках просто закончились звёзды, и всё они как-то становились всё скучнее и скучнее. И вот, как я пролетал уже через последние галактики, я чувствовал, что время идёт всё быстрее. Прямо некое чувство ускорения. Меня попросту кружило. Не могу сказать, вокруг чего я так кружился, но из моей позиции похоже, что вокруг тех самых оставшихся галактик. К этому прибавилось ещё и ощущение, что меня растягивает. А затем я просто перестал видеть что-либо. Не так уж задолго после того, как я потерял зрение, я резко почувствовал себя запиханным в тесное пространство, и вот я не мог пошевелиться даже мизинцем. Я даже не преувеличиваю — я попросту не мог пошевелиться. Ощущение, будто тебя запихнули в коробку из под обуви. И это длилось очень, очень долго. Я просто становился меньше, и меньше, и меньше. И внезапно я обрёл свободу. Чувство "заточённости" испарилось. Но я всё равно не мог двинуться, и чувствовал себя каким-то насекомым. И я до сих пор не мог ничего увидеть.

На этом моменте всё и закончилось. С этого момента я ничего так и не видел. Ничего. И это было РЕАЛЬНО много времени назад. Я уже успел прокрутить каждую мысль, которая только у меня была, в своей голове, как минимум гугол раз. И я даже не преувеличиваю — я считал. И досчитал до гуголя. Вот настолько долго я здесь был. Просто полнейший отстой. Бессмертие сосёт

Парикмахер Соломон Исаакович Шкляр жил на Большой Васильковской, 10, в доме, принадлежавшем Генриху Генриховичу Пфалеру, а стриг и брил на Бибиковском бульваре, 5.

Наводя лоск на кавалеров с помощью ножниц и расчески, а также одеколона, который он закупал у своего приятеля Фридриха Пульса.

Зоркий Соломон обратил внимание, во-первых, на угловатые манеры киевлян среднего сословия, а во-вторых, на то, что у многих из тех, кому уже по возрасту было неловко слоняться по тому же Бибиковскому, просто негде познакомиться с барышней для серьезных взаимоотношений.

И Шкляр открыл школу танцев по тому же адресу, что и жил, на Большой Васильковской, 10!

В Киеве к началу XX века существовало еще шесть подобных заведений. Некто Бутовецкий держал школу танцев на Александровской, 32, Ф. Гросслер — на Нестеровской, 38, Я. Лапицкий — на Пушкинской, 11, родственник богатого домовладельца Лепчевского — Семен — зазывал желающих на Прорезную, 20, украинские народные танцы пропагандировал Лобойко на Театральной, 4. Самой экстравагантной из старожилов-преподавателей считалась мадам Абрамович-Дембская Ф. Ф., свившая свое гнездышко на Малой Владимирской, 74.

Она содержала буфет и любила пофлиртовать со своими учениками.

Однако школа Соломона Шкляра почти сразу захватила пальму первенства в городе. И не только потому, что плата в ней, как гласило объявление, была умеренной, а срок обучения — коротким.

Шкляр принимал желающих практически любого возраста.

Желающих попасть в школу к Соломону Шкляру было столько, что приходилось ждать очереди, хотя гарцевали у Шкляра шесть раз в неделю, кроме субботы.

Это была не просто школа танцев, а школа жизни. Там знакомились. И если все нравилось, засылали сватов (у евреев — шадхена), но только с благословения самого Соломона, крылатым выражением которого в памяти киевлян осталось: «Оттолкнуться от печки».

Уже во время Первой мировой войны его бывшие ученики, обосновавшиеся в Америке, собрали деньги на пароход и уговорили Шкляра (которого многие последующие поколения киевлян называли и Фляром, и Пляром, и Скляром) податься за океан. Ходили слухи, что там он стал знаменитым балетмейстером, но доподлинно известно, что на корабль он ступил с одесского причала. Это, очевидно, и подвигло одесситов представить Соломона в некоторых байках своим земляком.

Именно на тот период, когда Шкляр объявился в США, там начался танцевальный бум среди белого населения. Совпадение это или результат сумасшедшей харизмы бывшего парикмахера из Киева, история умалчивает. Любопытно другое: спустя почти сто лет волна повального увлечения классическими танцами и другими зажигательными латиноамериканскими эскападами вернулась к нам из-за океана.

В тридцатые—пятидесятые модные танцы считались у нас буржуазным пережитком, стиляг преследовали. А вот бальные танцы мирно сосуществовали с социалистической системой. В послевоенных киевских школах отставные балерины учили младшеклассников танцевать вальс с… табуреткой. Ведь в сороковые до смерти Сталина в школах мальчиков и девочек разделили… Даже сегодняшние участники «Танцев со звездами» (шоу, лицензию на которое Европа купила у Америки, где мода на него уже схлынула, Россия с Украиной — у Европы) не все знают, что в классическом вальсе вообще нельзя прикасаться к телу партнерши. Партнеру разрешалось подставить ладонь для ее ладони, а внешней частью большого пальца другой руки чуть придерживать партнершу за спину только в том месте, где у нее находилась застежка лифа… Следовало помнить главное правило Соломона Шкляра: там, где брошка, там пирод!