На самом деле, несложно представить как будет выглядеть война с Россией для типового киевского героя с Майдана, резервиста, который давеча пришел по повестке в военкомат и отправился на мобилизационные сборы куда-то в леса под Харьковом.
Ничего даже особо выдумывать не надо — достаточно припомнить рассказы грузинских резервистов о событиях 08.08.08 и сопоставить их с текущими отчетами и видео об украинских моблагерях.
Итак, ты, киевский офисный работник 30-ти лет с небольшим пузиком и нулевым армейским опытом, просыпаешься ранним апрельским утром в армейской палатке от криков «Тревога! Подъем! Строиться!».
Ты вскакиваешь с вонючего драного матраса, и стуча зубами от холода и ежась, быстро натягиваешь влажную и холодную одежду — джинсы, футболку, свитер и штормовку, в которых ты и приехал в лагерь при воинской части (никакого военного обмундирования там для вас не нашлось). Отчаянно дрожа и пытаясь как можно меньше соприкасаться телом с промозглой, волглой одеждой ты, вместе с другими такими же бедолагами, одетыми кто в чем, выходишь на полянку перед палаткой и в тот же миг понимаешь что это не учебная тревога.
И это осознание рождает где-то внутри какое-то странное пустое чувство, словно это все происходит не с тобой.
Словно это не ты слышишь новый странный звук. Который ты никогда ранее не слышал.
Этот звук приходит отовсюду, со всех сторон. Это мягкие, тяжелые, низкие удары, как из дорогущего киловаттного сабвуфера, которые воспринимаются даже не ушами, а внутренностями — тудунннн… уммм.. фтооннннннн. Как сабвуфер, но без всякого ритма — то одиночные, то серийные, сливающиеся в сплошной гул. Тебе отчаянно хочется думать что это просто отдаленный гром, но разумная точка в голове настойчиво твердит «блять, это война», «блять вот и началось». И уже непонятно от чего больше дрожится — от холода или от этих мыслей.
Впрочем, через пару минут удается справиться с первым приступом страха и колотящееся сердце требует каких-то действий. Ты оглядываешься вокруг и видишь как чернявый лейтенантик в камуфляже безуспешно пытается построить ваш «взвод» перед палаткой. Некоторые «бойцы» еще не отошли от вчерашних проводов, покачиваются и дышат густым перегаром, кто-то взволнованно трещит по мобильнику, кто-то ищет кроссовки, а кто-то донимает командира вопросами.
Наконец всех более менее угомонили и провели перекличку. Одного недосчитались, стали искать и выкликивать. Нашли в палатке, в углу — он затихарился в каком-то тряпье. Бухой в ноль, лыка не вяжет..Выволокли его на свежий воздух и оставили отдыхать, чтоб не загадил имущество.
Опять принялись строиться. Что делать дальше, лейтенант не знает, ему только дали команду поднять по тревоге и все. Оставив за старшего одного из мужичков по-опытнее, лейтенант пошел искать комроты за следующими указаниями. Все тут же разбрелись — кто пошел в сортир, кто курить, кто умываться.
Взводы из соседних палаток — в той же ситуации. Все собираются кучками по землячествам и горячо обсуждают что теперь делать. Пока суд да дело, нужно завтракать, а начальство куда-то пропало. Наконец, лейтенант вернулся и поделился последними известиями — командира части вызвали в штаб, никаких конкретных указаний от высшего командования нет, кроме как быть в полной боевой готовности и ждать приказов. Все голодные и злые. Хорошо еще что у тебя был заныкан «сникерс» на такой случай, который ты потихоньку сжевал.
Со стороны КПП слышен бабский вой — это пришли забирать местных жены, матери и прочие родственницы. Они кричат, рыдают и требуют «отдать им диток», «нехай западэнцы йидут воивати, коли хочут». Местные призывники собрались кучкой и кажется, хотят свалить. Киевлян ты тут не знаешь, как-то ходить всех спрашивать не хочется.
Над головой иногда слышен рев проносящихся боевых самолетов где-то за облаками — он тоже отличается от знакомого звука гражданских лайнеров — он резче, пронзительней и навевает зловещее ощущение. Тем временем, канонада явно приблизилась. Часть мобилизованных требует выдать наконец оружие, часть собирается свалить, некоторые уже сбежали. Начальство в раздумьях. Наконец, вас покормили какой-то серой малосъедобной кашей на воде.
День проходит в какой-то неразберихе, спорах и бессмысленном ожидании. Командир части так и не вернулся, приказы из штаба не поступают. По телевизору говорят, что украинская армия вступила в бой и героически сдерживает российских агрессоров.
Ты уже устал бояться и реально хочешь пойти воевать. И кажется нашел единомышленников.
Наступил вечер, стемнело. Громыхание стало реже, но где на горизонте стало видно зарево пожаров, сразу в нескольких местах. Оружие пока так и не выдали. Дали команду отбой. В вонючей палатке спать не хочется совершенно, хочется есть. Все разговаривают в голос. Постепенно притихли.
Вроде ты задремал и вдруг какая-то плотная тугая волна горячего воздуха сбрасывает тебя на ходячую ходуном землю. Землетрясение? Атомный взрыв? Голова ничего не соображает, все происходит словно в дурном сне. Звуки доносятся как будто уши заложены ватой. Палатка завалилась, все в ней орут, барахтаются. Вокруг темень и холод. Кое-как на карачках ты выползаешь на траву, в одних кальсонах и футболке. Остро пахнет какой-то сгоревшей химией (взрывчаткой?) и свежим дерьмом. Моросит дождь. Что-то рядом горит и воняет горелым мясом. Теперь ты понимаешь, что вашу часть разбомбили. Кто-то в темноте кричит, кто-то зовет на помощь. Да у тебя и самого кружится голова и подташнивает — кажется, контузило. Ощущение в голове как с тяжелого бодуна. Ты садишься на какой-то ящик, зажимаешь голову руками и пытаешься прийти в себя. Вдруг становится дико холодно. Дрожа и стуча зубами ты оглядываешься и видишь что тебя зовут товарищи — они собираются добывать оружие и припасы. Но тебе нужно вернуть для начала хотя бы свою одежду и ты копаешься в разрушенной палатке, пытаясь ее найти. Рассветает. Кое-как одевшись наконец, пошатываясь, бредешь в часть, куда ранее пошли друзья. Там на плацу скопилось уже несколько сотен народу, все грязные, мокрые. Офицеров, сержантов почти не видно — говорят, многие уже разбежались. Вы требуете выдать оружие и боеприпасы. Периметр части никто не охраняет и на территорию проникли бабы и какие-то мужики, разыскивающие своих. Кого-то уносят в обычную скорую помощь. Говорят, около десятка погибло от бомбежки и под сотню ранено. Возникает злость, хочется взять наконец автомат и пойти мочить эту кацапскую сволочь.
Все-таки оставшиеся офицеры вскрывают каптерку и организовывают раздачу оружия. Тебе помимо Калашникова с четырьмя магазинами даже достаются еще и каска с броником и еще какой-то мешок с просроченным сухпаем (говорят, малосъедобным), противогазом, лопаткой и еще какой-то дребеденью — ты стараешься затариться по максимуму.
Ну наконец-то!
Вот только весит это все «богатство» килограмм под 40 и уже через пару минут хочется все поснимать и бросить — толком не спавши, с голодухи и под контузией даже налегке ходить тяжело — мучает одышка и стучит в висках, дыхалка ни к черту.
Впрочем такая мысль пришла не тебе одному и скоро вся территория лагеря окажется завалена брошенными касками и прочим имуществом, которое тут же принялись собирать хозяйственные местные сельчане. Оставив себе лишь автомат с разгрузкой, набитой рожками — ты идешь в столовую за провиантом. Там царит полный разгром. Ничего кроме гниловатой картошки и буряков там тоже нет.
Вы собираетесь кучкой немногих патриотично настроенных энтузиастов и решаете что делать дальше. Куда идти, что делать совершенно непонятно. Клятые москали лагерь не осаждают. Где они, где свои — никто толком не знает.
Мобильники не работают, линейные телефоны тоже. Радиостанцией умели пользоваться два с половиной калеки, да и те куда-то запропастились. Связи с командирами нет. Местные гутарят что кацапы уже вроде взяли Харьков и катят на Киев. Вы решаете погрузиться на дряхленькую чадящую шишигу и выехать для начала на большак, а там видно будет. Всего желающих набралось под два десятка резервистов и пара сержантов.
Грузовичок натужно взвыл, задымил и потарахтел в перелесок, по разбитой военной бетонке. В кузове нещадно трясет и каждый стык отдается головной болью. Через минут 15 вы выезжаете на шоссе, к окраине большого села и встаете.
Надо раздобыть побольше еды, воды и узнать хоть какие-то новости. Местные бабушки в пестрых платках плачут, крестят и выносят сало, вареные яйца, варенье, какую-то консервацию. С едой сразу здорово получшело.
По дороге изредка проносятся загруженные тюками легковушки, не реагируя на призывы остановиться. Тут один старый УАЗик притормаживает и мужик оттуда кричит — «Хлопцы, бросайте грузовик да тикайте, москали дорогу бомбять».
Все начинают спорить. Пешком идти и тащить все припасы очень тяжело. Да и куда идти? А ехать — и правда опасно. Да и куда ехать? В одну сторону — к границе, в другую — на Киев. Громыханье доносится отовсюду.
Все-таки решаете ехать на запад, в сторону Киева. Едете еще полчаса и вдруг грузовик останавливается. Вылезаете — впереди дорогу перекрыл наискосок дымящийся украинский БТР. Опять пахнет горелым мясом. Около броневика как зомби шатается пара пацанов в камуфляже. На обочине лежат тела. Сержанты переговорили и выяснили что когда их бригада отступала от границы, их БТР сломался и отстал. Вроде за ними еще были войска, поэтому остались чинить. Починили, стали догонять — по пути их обстрелял «крокодил» (Ми-24). От отделения осталось вот их двое. Нет, в грузовик они не сядут ни за что и нам не советуют. «Та мы шо, дурные — за кролика и воровку воевать?»
Просят закурить и гражданскую одежду. Кто-то из ваших ругается, кто-то помогает, чем может.
Дальше половина ваших решает разбежаться в разные стороны, ты с несколькими товарищами все еще надеешься встретить боеспособные украинские части и присоединиться к ним, поэтому меняешь свою гражданскую ветровку на камуфляж. Дезертиры говорят, что часть, которую догонял БТР, должна была занять позиции километрах в 20 отсюда западнее.
Вы долго идете гуськом по обочине.
Вдруг сзади доносится нарастающий рокот и вы гурьбой бросаетесь в придорожные кусты. Над дорогой, почти касаясь верхушек деревьев проносится пара русских Ми-24, обдав всех оглушающим ревом, ветром и керосиновым выхлопом. Ты даже вскинул было автомат вдогонку, но они уже превратились в две точки. Впрочем, все равно Калашников тут пригодился бы не более чем рогатка.
Кстати, автомат, такое ощущение, стал весить раза в два тяжелее. Ремень везде трет, сзади что-то больно стукает в спину.
Через несколько километров вы находите еще кучу брошенной, разбитой и сгоревшей техники — БТРы, грузовики с неотцепленными зачехленными пушками, какие-то дымящиеся ошметки и опять эта жуткая и теперь хорошо знакомая вонь тротила и горелого мяса.
Контузия вроде прошла, но теперь начался легкий озноб и запершило в носоглотке. Не хватало теперь простудиться.
Воевать уже совсем не хочется, а хочется оказаться в теплой кровати с айпадом и пить чай с медом. Да и ради чего? И так всем ясно что сколько бы 5-ый канал не верещал про «Путлера и его рашистов» — русские не собираются никого сжигать в печах и насиловать младенцев. Им даже Украина очевидно не нужна, им бы Крым переварить, а Юго-Восток — это вообще уже с избытком. И чего ты будешь тут убиваться за этих синяков, всякое донецкое быдло — они вон уже побежали встречать «освободителей». Да пошло оно все нахер! И ты идешь в завидневшееся село менять автомат на гражданскую одежду и транспорт.
* * *
Ну вот как-то так.
Меня конечно одолел приступ графомании, прошу к литературщине/деталям не придираться, но вот основные события именно так происходят в случае столкновения боеготовой армии и небоеготовой.
Неразбериха, потеря управления и избиение младенцев. Так было с СССР летом 41-ого, так было в Грузии и еще хуже будет на Украине. Повторяю, это не теория, это просто компиляция реальных событий и реальных ощущений непосредственных участников.